Интервью с основателем кузницы Сергеем Макаровым о том, что для него значит быть кузнецом и по каким принципам он строит свою работу.

Почему решил стать кузнецом? Что повлияло на этот выбор?

Я родился в городе Ульяновске. Дом был расположен рядом с железной дорогой, и с детства я видел огромные тепловозы, вагоны, всевозможные приспособления. Можно сказать, что в детстве нагляделся на железки, на металлообработку: токарка, сварка, фрезеровка и так далее.

Однажды я увидел по телевизору интервью с кузнецами. Они о чем-то рассказывали – о каких-то очередных достижениях и успехах. Здоровенные дядьки с бородами, в фартуках, веселые, улыбающиеся, жизнерадостные, настоящие. Меня как током ударило - «блин, я вот таким же хочу быть, таким же». Именно они стали моими будущими учителями.

Какова ваша задача, как кузнеца?

Мне нравится пробовать новые технологии и техники ковки. Сковать сложную деталь, интересный заказ: сложный, мясистый, массивный такой – вызов для художника. Как исполнитель я не могу подвести своих заказчиков. Они ждут от меня сроки, и обмануть их доверие никак не можно. Есть репутация. Нельзя её взять и растерять.

Насколько для вас в этой работе соотносятся ремесло и искусство? Чувствуете себя творцом?

Между ремеслом и искусством тонкая грань. На мой взгляд, ремесло - это простейшие задачи, там разрубка, клепка, сварка, конструирование какое-то, загибы. Азы ковки.

А вот искусство - это когда ты выполняешь архисложную задачу, где присутствует и цветной металл: латунь, медь, нержавейка, даже золото и серебро, почему нет!? Очень сложные вещи, казалось бы несовместимые.

Когда ты смог все это соединить, все это композиционно интересно, грамотно технически, красиво и навек. Вот это вот уже искусство, когда люди не могут оторвать глаз, полны восхищения, хотят смотреть на эту вещь, как на красоту какую-то.

Как всё происходит? Просто получил чертёж, взял молоток и металл, сковал, отдал?

Алгоритм простой. Сначала рождается задача: или ты сам эту задачу придумываешь, либо приходят клиенты, говорят, нам надо то и это. Сначала делаем эскиз, наброски. Все это утверждается, потом переносится масштаб 1 к 1 на большой стол, либо на пол, либо на стену. А дальше ты уже подходишь и думаешь: «Боже мой, как все это сделать. Кто все это будет делать, не хватит у меня сил вообще». А потом начинаешь делать и потихоньку всё получается.

Вы создаете предварительно эскизы, чертежи? Или работаете экспромтом?

Экспромт всегда присутствует, по крайнем мере в нашем деле. Ты куёшь какую-нибудь деталь, промахиваешься, и линия уходит либо влево, либо вправо. И ты понимаешь — а ведь это интересней, чем было в эскизе. Может это и есть экспромт, который получается сам собой. Но такие вещи всегда согласуем с заказчиком, разумеется.

Вы смотрите работы других мастеров?

Да, конечно. Ищущий мастер всегда интересуется работами коллег. Мы собираемся на выставках, фестивалях. Обсуждаем работы: «Посмотри, скажем, в электронном виде картинки, кто что добился, кто чего достиг и скажем так, для себя делаю вывод. О, Боже, а ведь вот так можно еще, а этот вот так сделал, ух ты… интересно. А об этом я думал, но у меня не вышло, а у него получилось. Или, например: нифига себе, а вот я хотел так сделать, и он тоже тоже самое. Естественно, ты для себя черпаешь. Обмен как и во всём мире. Я думаю, это вполне хорошо и правильно.

Есть ли у вас помощники, ученики?

Есть и ученики, и помощники. Их немного. Выдержит не каждый. Это настоящая мужская работа. Огонь. Грохот. Железо. Нужны люди, одержимые ковкой. Но таких одержимых очень мало, и с каждым годом все меньше, и меньше, и меньше. Затащить в кузницу человека, который будет обучаться не год, не два, не три, чтобы добиться успехов не так то просто. Практика показывает, сначала все полны энтузиазмом. Тут у нас искры, огонь, власть над железом. Ну, первое попадание там окалины на руку, я ж молчу, если в глаз. Первая тяжесть, ломота в суставах в руках и ногах, да и отстоять пять-шесть часов на ногах у наковальни, у людей пыл пропадает. Они понимают, что рутина здесь есть, её предостаточно. Порой нужно сделать тысячу листков, несколько километров сечения определённого фасона, и это занимает порой неделю не две и пыл проходит. Но надо дать человеку возможности посмотреть, поковать, оглядеться. А там уж видно будет.

Ваша работа достаточно тяжелая – как с физической, так и творческой стороны. Что помогает вам не выгорать?

Не знаю, как можно выгореть в творческой профессии. Люди по тридцать, сорок, пятьдесят лет там – в театрах, в кино, в живописи, они с каждым годом все только интересные вещи делают. Мне кажется, что нужно 100 лет ковать, играть, рисовать, пока у меня выгорания еще не было за мои двадцать два года практики. Физически ночи достаточно, чтобы поспать, отдохнуть и снова в бой. Поэтому выгорание настоящему, одержимому своей профессией, не грозит. У нас всегда разные разные заказы: подковы, навесы, подарки друзьям. Был рекордный заказ, делали год. Целый год один заказ. Через несколько месяцев немножко уже сложно смотреть на эти железки и понимать, что ты их будешь еще месяц, два, три ковать, собирать слесарить, готовить, красить и так далее.

Посоветуйте, как выбрать мастера-кузнеца для заказа?

Советы сложно давать. Советы надо давать, когда тебе семьдесят-восемьдесят лет, и ты уже огромный путь прошел. Думаю, самое важное: как человек относится к работе. Если горят глаза и человек хочет не просто отбыть номер, а сделать хорошо и с душой — работайте с ним.